Размер шрифта:

Цвета сайта:

Настройки:

Интервал между буквами (Кернинг):

Стандартный Средний Большой

Размер шрифта:

14 20 28

Выбор цветовой схемы:

Черным по белому

Белым по черному

Темно-синим по голубому

Обычная версия:

Муниципальное бюджетное учреждение культуры «Районная централизованная библиотечная система» муниципального образования «Сафоновский район» Смоленской области

Версия для слабовидящих

8 (48142) 4-27-08, 8 (48142) 4-27-07

Главная
Виртуальный музей Великой Отечественной Войны на Сафоновской земле
Детство, опаленное войной
Корешков Николай Данилович

Корешков Николай Данилович

До воины у моего деда был небольшой участок земли, поэтому его считали зажиточным крестьянином. Хотя дед не умел читать и писать, хозяином он был хорошим. На своих полях он сажал зерновые культуры, на широких полях выращивал большое количество овощей. Он держал скот, но больше всего любил лошадей. Мне было два года, когда меня дедушка посадил на коня, и мы с ним поехали пахать поля. Я помню церковь, которая стояла около кладбища и маленькую часовню. Раньше около церкви хоронили служащих. Ещё детьми мы лазили по потайным путям этой часовни ,один из них выводил к речке в деревне Рыбки. Так же на деревне была приходская школа, с четырьмя классами, в которой обучали церковной грамматике. Помню, как в В1939 году дед пришел домой, а в руках был мешок, когда начал высыпать его, посыпались деньги, красные сто рублевые купюры. Мы начали спрашивать, откуда столько денег. Ответ был коротким: «Я продал свой участок». Он вытащил из козырька шапки ватину, и вложил туда деньги, которые он скрутил. Никогда не снимал шапку, ложился спать клал ее под подушку. Наверно жалел о проданной земле, это было единственное воспоминание. Но все земли скупались в колхозы по дешёвке.

В1941 году началась война. Церковь освободили от библий, икон, и сделали зерновой склад. На церкви убрали колокола. Многие говорили, что церковники закопали колокола в одном из лабиринтов. Закопали вход в подземелье, который находился возле реки, так как боялись, что земля может обрушаться. Война была страшной. Холод, голод и непосильный труд. Всех кто мог копать окопы, воевать, забирали на войну. В деревне остались старики да бабы с детьми. Очень страшно было, когда по небу летали самолёты. Однажды мы стояли на улице, смотрели, как русский самолет сбивал немецкие. Сначала он сбил один самолет, падая, он летел под Гаврилово. Но пока шел бой между ними, противник успел повредить крыло нашему самолету, но солдаты не сдавались, с одного снаряда он пробил бак, мгновенная вспышка и немецкий самолет падает горящий на поле. Тем временем наш солдат успевает выпрыгнуть из самолета, и раскрыть свой парашют. Мы не знали куда бежать, то ли к самолету, который горел на лугу, или к солдату. Но все-таки, собравшись, с мыслями, мы решили бежать к бойцу, когда мы подбежали он весел на дереве, парашют зацепился за ветки. Мы позвали взрослых, ему помогли отсоединиться от парашюта, его позвали в дом дали умыться, накормили. Предлагали остаться на ночь, но он сказал «Если я могу подождать, нечего не случится, а война ждать не будет». После этих слов он начал надеваться, мамка и бабуля тем временем стали собирать ему сумку с продуктами. Он наделся, взял сумку, сказал спасибо за гостеприимство, и попрощался. Дед проводил его до дороги, показал ему, где находятся наши войска, и они разошлись. На следующий день мы с ребятами рано утром побежали на то, место где упал самолет. Его крылья вонзились землю, был весь обгорелый. Этот самолет пролежал до победы. Начали наступать немецкие солдаты, нас всех собрали в часовни. Меня и нашу семью немцы хотели расстрелять, возможно, кто-то рассказал о связи деда с нашими солдатами. Поставили по краю обрыва нас

и ещё некоторых жителей деревни, страшно было. Мама и мы стояли на самом краю, и вдруг мать нас резко как толкнет, и сама на нас упала, так мы остались живы, кого расстреляли, кого ранили, лежали до ночи в яме, а потом перебрались в лес, где были партизаны. Которые жили в землянках по берегу реки и в лесу, которая простирается вдоль речки Ведосы. Позже вернулись опять в деревню. Прошло где- то полгода, и снова мы увидели наших доблестных солдат, их было семнадцать человек. Они шли уставшие, оружие несли в руках, но у них не было ни одного патрона, шли наугад, карту свою они потеряли в бою. Остановились у колодца, который был за речкой, деревенские женщины собрали все, что было у них в домах поесть. Накрыли на поляне скатерть, понаставили им еды. Пока они ели, мы слушали, как шла война, какие у нас были машины, самолеты, и все остальное. То, что они не доели, женщины собрали им в дорогу. Они прошли, поле, стали заходить в лес, и как закричат, кричали и русские солдаты и немецкие. Они встретились в лесу, не у одних не у других не было патрон. Они бились в рукопашном бою. После того как все затихло местные женщины пошли в этот лесок, и на вырубленном участке слегли все. Не осталось не одного солдата, который остался в живых. Они дрались насмерть. Жители деревни собрались на той вырубки, наших солдат на одну телегу, а немецких на другую. Русских солдат решили похоронить около речке, выкопали яму. Командира увернули в спальный мешок, а солдат уложили так. Немецких солдат они отвезли на телеги в еловую рощу, там их и похоронили. Мои дедушка из маленьких колышков сделал оградку нашим солдатам, за все время войны не один танк не наехал на оградку, каким бы он не был Русским, или Германским.

Недолго мы прожили в своей деревни. Началась оккупация, ни кто не знал, куда нас везут, Приехали на новое место, поселили всех в хижинах., начался голод, все стали болеть тифом, кто лежал в лазаретах, а кто лечился самовольно. Тогда вся моя семья переболела. В Ярцеве, был создан лагерь. Вот туда мы вскоре и попали. Поле было обгорожено высокими столбам, а по верху колючей проволокой. Поле все было взорвано, большие углубленные ямы, на них мы сидели. Мать немного отдохнула, прошлась возле проволоке. Ее не было минут десять, потом она прибежала к нам, и говорит: «Я прошлась около столбов, и заметила, что от снаряда подорваны столбы, они завалились. Там можно выйти, и убежать, от сюда». Но с нами ушло всего три семьи. Когда мы дошли да речке, мы увидели немецких солдат, начали убегать. Но старый немецкий солдат вслед нам кричал, хоть не четко, но можно было разобрать: «Русские, поди суда, я вас переведу». Мы подошли осторожно к нему. Он подошел к матери, и говорит: «я вас переведу, только потом бегите не оборачивайтесь, скоро приедет наш начальник, и если он узнает, что я помог вам бежать, у меня будут неприятности, и вас расстреляют. Беритесь за руки, и цыпочкой переходим реку». Все взялись за руки, и осторожно шли через реку. Мы переходили речку, я поглядел вниз, там стояли наши солдаты, по пояс в воде, делали мост. И вдруг кто-то крикнул: «Толкай их сюда, мы их добьем». Но на нашу защиту встал немецкий солдат, он что-то сказать на немецком языке, и они быстро замолчали. Мы перешли речку, и сразу же бросились бежать.

Мы вернулись в деревню в 1952 году. Послевоенное восстановление деревни было не менее лёгким.